Изменяя язык, мы теряем вкус и аромат поэзии.
Скиннер прав, если принять во внимание то, что люди, с которыми он работал, все предсказуемы. Он экспериментировал с сотнями людей и обнаружил, что все они -- механизмы и что в них нет того, что называется свободой.«Не смешивайте, – пишет Феофан, – ревность с ревностию. Ревность духовная вся истощается на угождение Богу и спасение души; она преисполняется страхом Божиим и непрестанное хранит внимание к Богу, всячески заботясь ничего не допустить ни в мыслях, ни в чувствах, ни в словах, ни в делах, что бы не было угодно Богу… Хотите ли поскорее вступить в рай сей? Вот что делайте: когда молитесь, не отходите от молитвы, не возбудив в сердце какого-либо чувства к Богу… Страсти бейте и извнутри, и вовне, а добрые стороны свои воспитывайте, давая им простор и упражнение. Главное тут молитва. Об ней уже была речь. За нею следует труд доброделания. И об этом была речь, когда вы замышляли о каких-то широких целях жизни. А вместе с сим должны идти душеспасительные чтения и беседы, и исполнение чинов церковных, и подвиги самоумерщвления – отказывать себе, когда нужно, понемногу в пище, в сне, в увеселениях и во всяких утехах самоугодия, и держать себя в постоянном самопротивлении и самопринуждении».
Чтο же делать? Ведь получается, если ты потребляешь продукты цивилизации, значит, тебя пасут (мοжнο уже без κавычек). Бывали случаи, люди пытались бежать от цивилизации и селиться обшинами на природе. Не берусь судить, наскοлькο их попытки были успешны. Все равнο полнοстью отκазаться от цивилизации современный человек не мοжет — не приспособлен. Однакο имеет смысл сводить все вредные продукты к минимуму и заменять их естественными дарами природы.
«Уважаемая редакция! Хочу рассказать, что произошло со мной в июле – августе 1982 года. Была черная, звездная ночь. Я проснулась от легкого стука. Растворилось окно. Ветра не было, тишина, но деревья за окном склонялись почти до земли, как при очень сильном ветре. На небе появилась яркая светящаяся точка, которая летела к моему окну, постепенно увеличиваясь и переливаясь всеми цветами радуги. Потом провал в памяти. Затем ясно помню, как светящиеся шарики оранжевого цвета размером с апельсин раскатились по комнате. Я встала. Двигаться было тяжело, как в воде. Шарики все попрыгали на подоконник и скатились за окно, но один я успела поймать. Вдруг в нем открылась крышечка и я услышала музыку, вальс Шопена. Я спросила: «Кто вы?» Ответ: «Мы такие же, как вы». Я: «Вы знаете Шопена?» Ответ: «Да. И еще многое другое. Вам, землянам, грозит большая беда». Я: «Но кто мне поверит, если я расскажу обо всем этом?» Ответ: «Наверное, никто». Я: «Зачем вы тогда здесь?» Ответ: «Эта беда может и для нас окончиться катастрофой. Поэтому мы пока наблюдаем». Я: «Можно я позвоню сейчас друзьям или разбужу маму и сестру? Они спят в соседней комнате». Ответ: «Незачем. Электричество и телефон не работают». Попробовала включить свет – безрезультатно. Сняла телефонную трубку – молчание. Хорошо помню – страха не было. Потом опять провал в памяти. Очнулась, за окном яркое солнечное утро. В том, что это не сон, уверена».